Карпаторусскiй Сборникъ. Геннадий Лукиныхъ, Россия, Пермь. 2009 г.

Предисловие.

Предлагаемый вниманию читателей «Карпаторусский сборник» является результатом публицистического творчества Геннадия Игоревича Лукиных (р. 1965) — гуманитария широкого профиля, известного как в Перми, так и далеко за пределами родного края. Будучи профессиональным музыкантом — композитором и исполнителем, лауреатом Всероссийских и Международных конкурсов — Г. Лукиных также зарекомендовал себя как неутомимый исследователь и популяризатор малоизвестных страниц истории и культуры восточного славянства. Именно к таким, не только интересным, но и злободневным темам относится проблема карпатских русинов или, как ранее было принято говорить, карпатороссов. Этому удивительному, чрезвычайно близкому, однако плохо известному в России народу и посвящена настоящая публикация.
Данный сборник состоит из пяти самодостаточных, но в то же время идейно полностью взаимосвязанных очерков, посвящённых русинской теме. Автор последовательно знакомит в них с географией Карпатской Руси, конкуренцией в крае карпаторусской и украинской национальных идей, проблемой литературного языка. Одну из статей Г. Лукиных посвятил закарпатскому поэту-русофилу Дмитрию Вакарову (1920—1945). Практическую ценность для оторванных от своих корней нескольких поколений наших соотечественников несёт последний очерк «Об исторической русской орфографии». В сборнике представлен также вокальный цикл Г. Лукиных «Три романса на стихи Д. Вакарова».
Примечательно, что автору удалось органично объединить данные истории и филологии вместе с интереснейшими автобиографическими, в том числе профессиональными композиторскими деталями. Г. Лукиных — убеждённый русский патриот и именно с таких позиций рассматривает прошлое и настоящее Карпатской Руси. В этом отношении он является продолжателем традиций русинских просветителей, ориентировавшихся на Россию и отстаивавших идею единства русского народа от Карпат до Камчатки. Даже карпаторусский ареал автор трактует расширительно — в соответствии с дореволюционными представлениями, относя к территориям русинов не только Закарпатье, но и всё Прикарпатье, увы, уже являющееся оплотом украинского национализма.
В то же время Г. Лукиных не абстрагируется от современности и декларирует свою искреннюю поддержку нынешнего русинского движения, выступающего за признание карпатских русинов самостоятельным восточнославянским народом. Автор небезуспешно пытается нащупать параллели и преемственность между классическим русофильством и активно набирающим силу современным русинством.
Конечно, кто-то может не согласиться с отдельными утверждениями и идеологическими акцентами, фигурирующими в «Карпаторусском сборнике». Однако не поддается сомнению, что Г. Лукиных вложил в данную книгу, адресованную самому широкому кругу читателей, частицу своего искреннего русского сердца и многогранного таланта.

Михаил Юрьевич ДРОНОВ,
историк-русинист, Заместитель Председателя Русинского землячества «Карпатская Русь», г. Москва

КАРПАТСАЯ РУСЬ. Взгляд из российской глубинки.

Впервые о Карпатской Руси я узнал от своего деда Гавриила Алексеевича Лукиных (1914–1987) — пермского библиофила, литератора, православного христианина. Дед мой собрал в довоенное время огромную библиотеку дореволюционных русских и старославянских книг. В их числе встречались и уникальные издания, в которых были представлены труды виднейших карпаторусских деятелей XIX в.— А. Добрянского, А. Кралицкого, Я. Головацкого, которые оказали на меня неизгладимое впечатление.
Карпатская Русь для подавляющего числа современных жителей России — terra incognita. Советская власть с самого начала своего господства над Россией поставила цель: сделать всё, чтобы великорусский народ навсегда забыл о своём происхождении и единокровных русских собратьях. Для новой власти, поддерживавшей украинских национал-коммунистов, это было особенно актуальным в свете борьбы с «великодержавным шовинизмом». Именно поэтому малороссам внедрялись абсурдные идеи, типа того, что никакие они не русичи и никогда ими не были, ибо «спокон вiкiв були українцями». Сейчас же мазепинцы договорились до того, что Киевская Русь, оказывается, была украинским (а не древнерусским) государством…
Итак, Карпатская Русь XIX — начала XX вв., находившаяся в составе Австро-Венгерской империи. Что знает большинство наших современников о русинах (руснаках, карпатороссах) и их многострадальной Родине? Почти ничего! Однако, если мы почитаем карпаторусскую периодику того времени — например, ужгородский «Светъ» или произведения народных будителей-просветителей — будет ясно, что и в австро-венгерских условиях русский дух жил в курных верховинских «хыжах» и в простонародном языке карпатских горцев.
Ужасающим для национального возрождения Карпатской Руси был Мараморош-Сигетский процесс 1914 г. над русинами, пожелавшими выйти из искусственно навязанной в XVII в. церковной унии с католицизмом и вернуться в Православие. Были унизительные судилища, пытки и казни за инаковерие, ибо возвращение к русской веpе — Православию — австро-венгерской властью считалось государственной изменой. Тем не менее, именно в этот период начался процесс массового перехода подкарпатских сёл в Православие.
Карпатская Русь — это земля, откуда славянская грамота в лице святых солунских братьев Кирилла и Мефодия «покорила» всю Древнюю Русь. Так что древность карпатороссов бесспорна, так как они первыми из русских славян восприняли кириллицу, ставшую вскоре общерусской азбукой, и Православие. Однако не следует забывать, что к исторической Карпатской Руси относились также исконные древнерусские земли Галичины (Галицкой Руси) и Северной Буковины (с прилегающим Хотинским уездом Бессарабии). Подчеркну также, что Подкарпатская (Угорская) Русь вплоть до вхождения в 1919 г. в качестве автономного края в состав новообразованной Чехословацкой Республики включала в себя нынешние Закарпатскую область Украины и Пряшевский край в Восточной Словакии. С северо-западных склонов Карпат к ней примыкала Лемковщина (ныне в Польше). Центрами карпаторусского (русинского) народа по праву можно считать Ужгород (Унгвар), Мукачево (Мункач) и Пряшев (Прешов). По народной интеллигенции, которая традиционно исповедывала идеи общерусского национально-культурного единства, был нанесён тяжелейший удар австро-венгерской властью и украинскими националистами — ярыми русофобами. В организованных ими во время Первой мiровой войны концлагерях Талергоф и Терезин была почти поголовно уничтожена политическая и национально-культурная элита Карпатской Руси (прежде всего Прикарпатья). Кстати, в числе охранников этих лагерей служили и украинские националисты, коим вообще поприще жандармов и полицаев всегда импонировало.
По воспоминаниям Т. Ф. Аристовой — дочери знаменитого русского карпатоведа Ф. Ф. Аристова (1888–1932), положившего свою жизнь на изучение историко-культурного и литературного наследия Карпатской Руси — ещё до недавних пор старожилы многих сёл Прикарпатья вспоминали ужасы того времени, когда целые деревни сжигались, а люди подвергались пыткам и убийствам только за то, что считали себя русинами и симпатизировали Православию и русской армии — освободите-льницe от многовекового гнёта. В карательных акциях против населения активно участвовали такназываемые «галицькi сiчовi cтрiльцi», прообраз будущих бандеровцев.
Вообще, нынешним западноукраинским «щирим дiячам» следовало бы помнить, что вплоть до Первой мiровой войны весь восточнославянский народ в Австро-Венгрии именовал себя русинами, причём как официально, так и на всех уровнях своего национального бытия и самосознания. Победившее в Галичине и на Буковине идейное «украинство» сделало, к сожалению, из населения Прикарпатья «иванов, не помнящих родства». Действительно, в результате украинизации в XX в. большинство коренных жителей края начисто утратило этническую и историческую память — память о том, что ещё не так давно они были Руси сынами — русинами и язык свой звали русским. Сейчас же эти территории являются оплотом украинского национал-шовинизма.
Советские украинизаторы не желали даже замечать тот факт, что под Карпатами живёт древнейшая восточнославянская (русская) народность, сохранившая своё исконное самоназвание и старинный язык. Большевики (а отнюдь не те русские, которых ждали русины) насильственно записали в 1946 г. народ только что присоединённой от Чехословакии к СССР Подкарпатской Руси в украинцев, а край переименовали в безымянную «Закарпатскую область» и включили в состав УССР. И это, несмотря на протесты интеллигенции края, желавшей видеть его в качестве Карпаторусской Автономной Республики (области) в составе РСФСР. Православная делегация Подкарпатской Руси на встрече с Патриархом Алексием 7 декабря 1944 г. ещё раз подтвердила, что её члены «решительно против присоединения нашей территории к Украинской ССР».
Однако многовековым мечтам русинов не суждено было сбыться — лично тов. Сталин (а затем тов. Хрущёв) и национал-коммунистическое руководство УССР за счёт малороссийских и новоприсоединённых западнорусских территорий пытались сформировать украинскую социалистическую нацию. Однако воз и ныне там — эту «нацию» разрывает множество неразрешимых противоречий: конфессиональных (греко-католики — православные), этнолингвистических (малороссы — галичане — русины), цивилизационных (Европа — Россия) и т. д.
Официальная советская наука не хотела признавать русинов, так как это потребовало бы пересмотра многих аспектов славистики. А главное — по партийному указанию о них нельзя было даже упоминать, дабы не обидеть «братский украинский народ», которому советская власть подарила огромную территорию от Закарпатья до Крыма! Лингвисты изучали и признавали малочисленные народы Севера и Кавказа, создавали для них грамматики и словари, которые им, впрочем, были не особенно и нужны, а почти миллионный карпаторусский (русинский) народ для них как будто бы не существовал. В современном российском языкознании пока мало что изменилось в этом отношении. К сожалению, сегодня, как и 60 лет назад, мы наблюдаем абсолютное равнодушие официальной России к судьбе единокровного народа.
Символом возрождающегося русинства в настоящее время, бесспорно, является Подкарпатская Русь (Закарпатье), народ которой бережно хранит заветы великого будителя края Александра Васильевича Духновича и его пророческие, устремлённые в будущее, слова: «Я русинъ былъ, есмь и буду, я родился русиномъ. Честный мой родъ не забуду, останусь его сыномъ». Карпаторусский (русинский) народ признан во многих странах своего проживания: в Словакии и Польше, Венгрии и Румынии, Сербии и Хорватии, США и Канаде. Язык карпатских русинов, восходящий к древнерусскому, официально признан и кодифицирован в Словакии, Польше, Сербии и Хорватии. В настоящее время наблюдается ренессанс русинов также в Румынии и Молдавии (на севере Бессарабии они проживали испокон веков).
7 марта 2007 г. на заседании Закарпатской областной рады в г. Ужгороде было принято судьбоносное решение о признании русинов в качестве коренной национальности в крае. Борьба народа Подкарпатской Руси за свои исторические и национальные права, попранные коммунистическим руководством СССР, а сейчас попираемые националистическими властями Украины, продолжается..

КАРПАТОРОССЫ ИЛИ УКРАИНЦЫ? Националисты и коммунисты против карпаторусского народа.

В последние годы в печати появилось немало публикаций, посвящённых возрождению Карпатской Руси. Однако в этих работах не часто упоминается о проводимой украинскими национал-шовинистами и коммунистами политике украинизации карпатороссов (русинов) в 1919–1939 гг. Как известно, в результате авантюристических действий коммунистического руководства СССР, Чехословакии и Польши в 1945–1951 гг. карпатские русины на 40 лет исчезли с этнической карты Европы, будучи безосновательно и против своей воли переименованными в украинцев.
Лишь после краха тоталитаризма в Восточной Европе карпаторусский народ вновь заявил о себе, как о настоящем хозяине своей земли, достигнув, начиная с 90-х гг. XX в., значительных успехов — его официально признали в Словакии, Польше, Венгрии (а ещё в 20-х гг. XX в. в Югославии). Цель данной статьи — в какой-то мере разъяснить ситуацию, сложившуюся в межвоенный период в самой западной части исторической Руси. Судьба карпаторусского (русинского) народа, являющегося одной из ветвей восточных славян, испокон веков связана с народами, окружающими его в ареале Карпатских гор — словаками, поляками, венграми. Данные народы после Первой мiровой войны создали свои национальные государства в результате распада Австро-Венгерской, Германской и Российской Империй. К сожалению, национально-государственным устремлениям карпатороссов, настроенных на соединение с Россией или с какою-то из её частей, не суждено было осуществиться.
Территория Карпатской Руси после краха Австро-Венгрии (1918) была разделена между новыми государствами — Польской и Чехословацкой Республиками. Часть южных земель отошла к Венгрии и Румынии. Лемковщина, а точнее северная её часть, была присоединена к Краковскому воеводству Польши, южная — Пряшевщина — к Словакии (ЧСР). Подкарпатская Русь добровольно вошла в состав Чехословакии по Сен-Жерменскому мирному договору и в результате решения Центральной Русской Народной Рады в Ужгороде в 1919 г. Правительство Республики чехов и словаков обещало краю широкую автономию, но в полной мере так её и не предоставило. В 20-е гг. на Подкарпатскую Русь нахлынули эмигранты-националисты из Малороссии и Галиции, развернувшие украинофильскую пропаганду. Русинов они считали частью новообразованного украинского народа и целенаправленно навязывали обществу эту идею. Украинизаторская пропаганда особенно активно велась в изданиях общества «Просвiта», созданного выходцами из Галиции. Основной же карпаторусской культурно-просветительской организацией того времени было Общество имени А. Духновича, имевшее в числе своих сторонников большинство населения Подкарпатской Руси. Межвоенный период на карпаторусских землях был ознаменован национально-политическим противостоянием русофильского (старорусского) и украинофильского (мазепинского) лагерей и вызванной им яростной «языковой войной».
Польское государство изначально не признавало существования карпаторусского народа в своих пределах. Отношение к нему восстановленной после 1917 г. Речи Посполитой носило характер национальной и религиозной нетерпимости. Карпатские русины исторически считали себя частью Русского мiра и по вероисповеданию были православными или греко-католиками. Карпаторусско-лемковский народ занимал до Второй мiровой войны довольно большую территорию по обе стороны польско-чехословацкой границы.
Лемки — самая западная этнографическая группа русинов на стыке со словацкой и польской этническими территориями. В межвоенный период Лемковщина была оплотом многосторонней деятельности карпаторусских патриотов, противостоящих украинским и польским национал-шовинистам. Они смогли возобновить деятельность Культурно-просветительного общества имени Михаила Качковского и других организаций, которые были весьма активны до войны в деле пропаганды идей народного просвещения и общерусского национально-культурного единства. Лемковщина была уничтожена после Второй мiровой войны в результате сговора польских и советских коммунистов в ходе операции «Висла» (1947). Бoльшая часть лемков была выселена из родной Карпатской Руси и переселена на западные земли Польши, находившиеся до войны в составе Германии. Некоторое количество лемков было переселено в УССР (в основном в западные области). Участь же оставшихся в Польше была трагична, ибо коммунистическая власть поставила цель на их «вынародовленье» (ассимиляцию).
С конца XIX в. карпатские русины вследствие массовой безработицы стали покидать свои земли на северо-западных и южных склонах Карпат и переселяться в поисках лучшей доли на североамериканский континент. Бесспорно, Соединённые Штаты Америки, как страна с широкими возможностями, привлекали многих выходцев из Старого Света, в том числе и австро-венгерских славян. Активисты из Лемковщины явились одними из главных организаторов карпаторусского национального очага в Северной Америке. Вскоре после Первой мiровой войны ими был создан целый ряд организаций, активно работавших среди карпаторусских эмигрантов и поддерживавших своих «краян». Так, например, Лемко-Союз до сих пор является одной из ведущих организаций русинов в Северной Америке. Популярные «Карпаторусские календари Лемко-Союза», газета «Карпатска Русь» и, конечно же, знаменитый патриотический журнал «Свободное слово Карпатской Руси» (сейчас «Свободное слово Руси») — издания, в которых отразились основные вехи борьбы карпаторусского народа в Соединённых Штатах Америки за свою национальную самобытность. Решением V конгресса Коминтерна (Москва, 1924 г.) карпатороссы (русины) были волюнтаристски, ни чем не обоснованно объявлены украинцами. Интересно, кто уполномочил «Коммунистический Интернационал» решать подобные вопросы на своём конгрессе? Причём никаких опросов карпаторусского населения Чехословакии и Польши на предмет этнической самоидентификации коммунисты не проводили.
Мы же обратимся к одному из источников, чётко разъясняющему позицию самих русинов. Эта выдержка из программной работы «Наш национальный и языковый вопрос», напечатанной в «Карпаторусском календаре Лемко-Союза на 1938 г.» (Нью-Йорк, 1937 г.). Представляю текст в оригинале: "Имя «карпаторусс» (карпаторосс), «карпаторусский» найправильнiйше для нашого народа от Попрада и Дунайца по Тису для того, бо в том имени, в найкоротшом выразi заключатся всьо то, што потребне для означения нашого народа: ту и наше географичне положение, и наш род, и наша народна традиция, и наша история. Нияке друге так коротке слово выразити того не може, як слово «карпаторосс»! А кромi того тото слово, тота назва так добра для лемков, як и для их братов за Ужом. Она обнимат всiх нас, русскых в Карпатах, але тым самым означат, што меж нами, а русскыми в России, єст отмiна, як сут отмiны меж великороссами и бiлороссами, меж бiлороссами и украинцями, меж украинцями и великороссами. Но всi мы собi братскы, найблисшы народы, у нас єст дуже близка культурна и языкова связь, так близка, што долго шли и идут ище меж нашыми старыми политиками споры, ци мы єден народ, ци каждый особный народ. Но о тых спорах нашых старых политиков буде дальше. Ту мы хочеме доказати, што для нашого национального означения саме правильне имя «карпаторусский», «карпаторосс», бо оно найперше не зрыват з нашым прошлым, — а нам не треба зрывати з нашым прошлым, бо ниякый народ зо своим прошлым, зо свойом историйом не зрыват…
Украинскы националисты стараются в повоєнных часах за всяку цiну накинути нам назву «украинец», «украинский». Но каждый здороводумаючий чоловiк мусит признати, што тото имя для означения нашого народа не має ниякого смысла, ни исторично, ни географично, ни мы того нового имени не хочеме, бо не маме ниякой причины перемiняти свого родного и историчного национального имени: Карпатска Русь, карпаторосс, карпаторусский. Лемковина и Подкарпатска Русь — то одна Карпатска Русь.
То та ясна территория, то сегодняшня Подкарпатска Русь в Чехословакии, котра веде торгы с чехословацкым правительством о автономию. Тота часть нашого краю уж означена, не лем записана и в межнародных договорах, она уж грає свою ролю не лем в чехословацкой, але и в межнародной политикi под именем Подкарпатской Руси, карпаторусской автономной территории в Чехословакии. А тота часть Карпатской Руси, котру заселяют лемкы, длятого Лемковина, — не лем отрiзана от Подкарпатской Руси, но и роздiлена на двоє через саму середину чехословацко-польском границом, и чехословацка половина присоєдинена административно к Словакии без ниякых национальных прав меньшинства, а друга, польска половина присоєдинена адми-нистративно до краковского воєвудства не лем без всякых национальных прав меньшинства, а с планом якнайбыстрiйшого вынародовления лемков…
Мы хочеме соєдинения Лемковины с Подкарпатском Русьом в одну автономну Карпатску Русь и за то будеме боротися. Украинскы националисты покладали дотепер надiю на руководителей компартии в Подкарпатской Руси, што под покрывком социализма им удастся переперти в Подкарпатской Руси тот штучный украинский литературный язык, котрый має доказати, што меж карпатороссами и великороссами нiт ниякой народной и языковой связи… Разны Борканюкы пошли на удочку украинскых националистов, ба и много украинскых националистов-емигрантов вступило в партию и почало свою украинску националистичну роботу на Подкарпатской Руси; они перетворили карпаторусску компартию в украинску… Компартия шла разом с украинскыми фашистами за украинскы учебникы. «Карпатська правда», Борканюкы вели завзятiйшу пропаганду за украинскыми учебниками от украинскых фашистов… Значится, они лем по формi социалисты, а по «змiсту» националисты".
Как говорится, комментарии излишни! А вот что писал вышеупомянутый лидер Подкарпатского краевого комитета коммунистической партии Чехословакии т. Олекса Борканюк в партийной газете «Карпатська правда» (Ужгород, 1937 г.):
"…Нам не треба доказувати, що наш народ — український, бо це доказує сама iсторiя i сама дiйснiсть. Русофiльськi реакцiонери можуть спекулювати з своєю русофiльською демагогiєю лише тому, що наш народ сотки вiкiв був вiдрiзаний вiд свойого нацiонального пня, мадярська шляхта називала його «рутени», в традицiю вiйшла назва «русини». Нашим завданням є вияснити народовi, що «русин» i «українець» — то є одно, що наша материнська мова є українською мовою. Комунiсти всiєю силою повиннi боротись проти запровадження до наших шкiл так званих «русских учебников», а ставитись за виучування в школах українською мовою, бо це є материнська мова наших дiтей…"
Такова была позиция «украинствующих» коммунистов Закарпатья, полностью совпадавшая с аналогичною позицией украинских национал-шовинистов. На территории Подкарпатской Руси шла ожесточённая война за язык обучения детей в школах и ярким примером в данном случае являются результаты всенародного референдума 1937 г. Об этом великолепно написал известный карпаторусский народный деятель Михаил Прокоп в книге «Путями истории» (Нью-Йорк, 1979):
"В ответственные моменты карпатороссы (русины) сами решали, как им жить и каким литературным языком пользоваться. На всенародном опросе о языке преподавания в школах в 1937 году каждый селянин получал два билета, на одном из которых было написано: «малоруський язык (украинский язык)», на другом – «великорусский язык (русский язык)». Несмотря на явное жульничество со словами «малоруський» и «великорусский» — ибо малорусский народный язык — это не украинский, а русский (литературный) — это не великорусский, самостийники потерпели полное поражение, ибо 86% селян, подчиняясь тысячелетнему чувству единства всего русского народа, голосовали за великорусский язык». И здесь также комментарии излишни!
Вскоре после мюнхенского сговора 1938 г. Чехословацкая Республика приказала долго жить. Подкарпатская Русь была оккупирована хортистской Венгрией, а Лемковщина (после раздела Польши) — нацистской Германией. По поводу краха Чехословакии еженедельник «Американскiй русскiй в?стникъ» 16 марта 1939 г. в довольно резкой форме откомментировал (цитирую в оригинале): «Паденiе Чехословакiи вызвали сами чехи, когда корыстно управляли народами, входящими въ составъ Республики… Согнали на Подкарпатскую Русь со всего мiра украинскую сволочь, чтобы т? вызвали языковой споръ… Чеховъ покаралъ не Гитлеръ, а Божье Провиденiе»…
Итак, карпатороссы в период между двумя мiровыми войнами, несмотря ни на что, сохраняли своё национальное имя и самосознание. Совершенно очевидно также, что националисты и коммунисты были негласно едины в деле украинизации Подкарпатской Руси и Лемковщины. Начавшееся в 90-х гг. возрождение Карпатской Руси является естественным продолжением национального движения русинов в условиях демократической Чехословакии и реваншистской Польши 20–30-х гг. XX в.

О ЛИТЕРАТУРНОМ ЯЗЫКЕ ГАЛИЦКОЙ И ПОДКАРПАТСКОЙ РУСИ

В российском общественном сознании сложилось устойчивое мнение о западном регионе Украины, как об оплоте националистов, воевавших во время Великой Отечественной войны рука об руку с гитлеровцами против России и ныне открыто выступающих против нашей страны, видя в ней главного врага нового независимого государства. Большинство граждан России однозначно записывает население западных областей Украины в «западенцев» и, соответственно, «не наших, не русских». Действительно, антирусские силы в регионе (преимущественно в Галичине) весь послевоенный период готовились к реваншу и настраивали население против «москалей». Русофобия вообще является одним из главных постулатов украинской идеологии. Однако и украинские и либерально-российские историки откровенно замалчивают или намеренно искажают факты из истории языка и словесности этого края, кровными узами связанных с Русью. Цель данной статьи — в какой-то мере развенчать миф о вековечном «украинстве» языка Прикарпатья и Закарпатья.
Начнём с того, что так называемые «западноукраинские» земли на самом деле являются западнорусскими, ибо со времён Киевской Руси и вплоть до захвата их Польшей, Литвой и Венгрией они входили в состав западных русских княжеств, в основном Галицко-Волынского. Притязания украинских историков на период Древней Руси, объявляя его «староукраинским» (а то и просто украинским), являются откровенно абсурдными и беспочвенными. Коренное население Закарпатья, Пряшевщины, Галичины, Лемковщины и Северной Буковины испокон веков считало себя русинами, руснаками, руськими и отождествляло себя с Русью.
Галичина (Галиция) в результате первого раздела Польши была в 1772 г. присоединена к Австрии. Населённая русинами и румынами Буковина, занятая в русско-турецкую войну русскими войсками, была уступлена Австрии в 1775 г. Подкарпатская (Угорская) Русь к тому времени вместе с остальными землями Венгрии уже была в составе Австрийского государства.
Наиболее активно и плодотворно развивались литература и язык в Галицкой и Подкарпатской Руси. Говоря об особом русском языке галицкой и подкарпатской словесности в XIX в., нельзя забывать о традиционном богослужебном языке Православной и Греко-католической церкви — церковнославянском. Многие столетия именно вероисповедание и церковный язык были, наряду с народным самосознанием, главным свидетельством принадлежности населения края к Русскому мiру. Русины называли и свою веру, и церковь, и её язык русскими. Славяно-русский язык (то есть церковнославянский язык русского извода) был литературным для подъяремной Руси вплоть до середины XIX столетия!
«Весна народов» — европейская революция 1848 г. всколыхнула народы «лоскутной» империи Габсбургов и подвигла их к интенсивной работе по созданию своих литератур и развитию народных языков. Русины также активно включились в эту деятельность и в 1848 г. создали во Львове — главном городе Галицкой Руси — политические организации «Русская Рада» и «Русскiй Соборъ», национально-культурное общество «Галицко-русская Матица» и ряд других структур. Такие организации, как «Галицко-русская Матица» (вплоть до её закрытия советской властью в 1939 г.), исповедовали идеи общерусского единства, видя в идеале воссоединение всех земель исторической Руси. Эти идеи постепенно овладели умами большей части галицко-русской интеллигенции, составившей к 60-м гг. XIX в. «старорусскую» партию.
Народное движение достигло значительных результатов и в других частях подъяремной Руси: на Закарпатье и в Северной Буковине. Важнейшими событиями той эпохи были съезд русских учёных во Львове и выход в свет работы выдающегося галицко-русского писателя и этнографа Якова Головацкого «Росправа о языце южнорусскомъ и его наречiяхъ», ставшей одним из первых научных исследований народного языка Прикарпатской Руси.
Несмотря на то, что выдвинутые вскоре лидером русинов Адольфом Добрянским требования по созданию автономии для русского народа в Австрии не увенчались успехом, национально-культурное возрождение края продолжалось с невиданным доселе энтузиазмом. В 50–60-е годы XIX в. во Львове начинает выходить ряд периодических галицко-русских изданий — в первую очередь альманах «Зоря Галицкая» и газета «Слово». В это же время на Подкарпатской Руси выдающимся писателем и общественным деятелем Александром Духновичем было основано «Литературное заведенiе Пряшевское», поставившее своей целью образование
и воспитание народа посредством литературы и развитие угро-русской (подкарпатской) словесности. В 70-е годы в Ужгороде (Унгваре) начала выходить первая газета для русинов «Св?тъ». В Северной Буковине также активно развивалась литература и выпускались периодические издания на традиционном русском языке.
Итак, что же представлял собою литературно-книжный язык Галицкой и Подкарпатской Руси? Украинофилы, организационно оформившиеся к середине 80-х гг. XIX в. в Галичине и на Буковине в «народовецкое» движение, презрительно называли книжный язык русинов «язычием», подразумевая под этим неологизмом чрезмерное (по их мнению) употребление в нём церковнославянских и общерусских слов. Они пытались в свою очередь навязать новосозданный украинский язык и «самостийные» идеи русинам, которые в массе своей их не принимали, продолжая считать себя частью Руси. Старорусская же партия развивала в народе идеалы национально-культурного единства с Великой Россией от Карпат до Камчатки.
Бесспорно, литературный язык русских галичан и карпатороссов, имевший славяно-русскую основу, ориентировался на общерусский литературный язык, возникший в результате сотворчества учёных-славистов — выходцев из Великороссии и Юго-Западной Руси (таких, как например, М. Ломоносов, М. Смотрицкий, С. Полоцкий, Е. Славинецкий) и формировавшийся в течение XVII–XVIII веков. Церковнославянизмы, особенно учитывая литературно-книжную традицию, являлись вполне естественными для языка Галицкой и Подкарпатской Руси. Правописание было этимологическим, то есть опирающимся на историческую письменную традицию.
Важной особенностью было использование диалектной лексики, которая достаточно органично взаимодействовала с другими элементами языка. На галицкий вариант повлияли западномалорусские говоры, а на подкарпатский — угрорусские (южнокарпатские). Для выражения на письме особенностей местного произношения иногда использовались диакритические (надстрочные) значки-крышечки над буквами: o, e, u. Эти буквы в Галичине и на Буковине читались, как [и], а на Подкарпатской Руси, как [у] ([y]) и [и]; кроме того, буква ? (ять) традиционно произносилась, как [йи] и [и].
В Галичине бытовало самоназвание «галицко-русскiй языкъ», на Закарпатье — «угрорусскiй», а с начала XX века — «карпаторусскiй языкъ». Однако, наиболее часто в Галичине, Буковине и Закарпатье его называли просто «русскiй языкъ», ибо он фактически являлся вариантом общерусского литературного языка с церковнославянскими и диалектными вкраплениями. Привожу два примера — галицко-русский и карпаторусский.
1. Из стихотворения Якова Головацкого (1814–1888) «Братови изъ-за Дунаю» (Львов, «Слово», 1861, № 76):
Коли ймешь кидати
Чужую чужину,
Соколомъ вертати
Въ рoдну Украину –
Не минай родины,
Старой Галичины:
Вступи, милый брате,
До нашои хаты!
Щиро русскимъ словомъ
Тебе поздоровимъ.
Божим хлебомъ, сoлью
Ймемъ тебе прiймати,
О счастью, здоровью
Родины пытати;
Та й тобе роскажемъ
Про нужду домашню
Та журбу всегдашню, –
Чей, разомъ розважимъ.
Ой-бо наша воля –
Щербатая доля:
Гонятъ вороженьки
Изъ рoдного поля…
2. Из стихотворения будителя карпаторусского народа Александра Духновича (1803–1865) «Вручанiе»:
Я Русинъ былъ, есмь и буду,
Я родился Русиномъ,
Честный мой родъ не забуду,
Останусь его сыномъ.
Русинъ былъ мой отецъ, мати,
Русская вся родина,
Русины, сестры и братья,
И широка дружина…
Я светъ узрелъ подъ Бескидомъ,
Первый воздухъ русскiй ссалъ,
Я кормился русскимъ хлебомъ,
Русинъ мене колысалъ.
Коль первый разъ отворилъ ротъ –
Русское слово прорекъ,
На азбуце первый мой потъ
Зъ молодого чела текъ.
Русскимъ потомъ я питанъ былъ,
Русскимъ ишолъ розходомъ
Въ широкiй светъ, но не забылъ
Съ своимъ знатися родомъ…
Традиционный галицко-русский язык к концу XIX столетия функционировал в Прикарпатье уже параллельно с общерусским литературным, который активно изучался и использовался в языковой практике. Отчасти это было связано и с радикализацией украино-фильского движения, вставшего на откровенно русофобские позиции и фактически сомкнувшегося в ненависти к Руси и всему русскому с австро-венгерскими и польско-шляхетскими шовинистами перед Первой мiровой войной. В противовес молодым украинским радикалам галицко-русская молодёжь создала движение «Новый курс», в котором активнейшее участие принимало студенчество. «Новокурсники» в языковом вопросе сразу приняли сторону русского литературного языка, оставив галицко-русский в основном для сельского населения края и считая его промежуточным вариантом для постепенного освоения русинами общерусского языка. Молодые русские галичане весьма продуктивно боролись с украинскими радикалами и к началу Первой мiровой войны имели достаточно мощную поддержку населения; однако война, австро-венгерский геноцид русского народа в Карпатах и Талергофская трагедия обескровили русское движение.
Несмотря на то, что в 20–30-е годы в оккупированной поляками Галичине продолжали действовать русские организации, в результате ослабленности после мiровой бойни они всё же постепенно стали уступать свои позиции украинским национал-шовинистам. Окончательно русских патриотов-галичан добила советская (отнюдь не русская!) власть в 1939–1940 гг., часть из них расстреляв, а часть отправив в ГУЛАГ, откуда почти никто не вернулся…
Иная ситуация сложилась на Подкарпатской Руси, которая до присоединения в 1919 году к Чехословацкой Республике вообще не знала никакого «украинства». Традиционный карпаторусский язык, который изначально был очень близок к общерусскому литературному, лишь при чехах столкнулся с украинским языком. Об искусственной языковой войне на Подкарпатской Руси, навязанной властями межвоенной Чехословакии, написано немало работ (например, видным карпаторусским учёным и публицистом Алексеем Геровским), из которых можно узнать об откровенных реверансах чешских политиков галицко-украинским эмигрантам-радикалам. Именно они, встав во главе школьного дела в крае, начали борьбу с русским языком. Но всё же позиции карпатороссов в межвоенный период были достаточно крепки и украинизация не прошла! Лишь после присоединения Подкарпатской Руси к СССР началась политика насильственной украинизации русинов и искоренения в крае всего, связанного с Русью и русским языком, не приведшая, тем не менее, к серьёзным результатам.
Что же касается украинского литературного языка, процесс формирования коего не закончился до сих пор, то не является ли именно он на сегодняшний день «язычием», особенно в свете всё новых и новых
неологизмов? Если посчитать в нём процент невосточнославянской лексики, то добрая половина слов окажется заимствованиями или кальками – в основном из польского языка, а также из немецкого и других европейских! Общеизвестен факт, что современный украинский язык, учитывая его нарочитую и всё более прогрессирующую нерусскость, непопулярен у большинства населения Украины (особенно на юго-востоке). В наше время он всё более и более отдаляется от того певучего народного языка Приднепровской Малороссии, на котором слагали думы кобзари и лирники и который был воспет многими классиками мiровой литературы. Народ же будет думать, говорить и писать на том языке, который ему ближе и понятнее, а каким он будет — покажет время…
Итак, на основании всего вышесказанного можно с уверенностью утверждать, что доминирующим языком словесности русинов Прикарпатья (до Первой мiровой войны) и Закарпатья (до 1945 г.) являлся традиционный русский язык в двух региональных вариантах наряду с русским литературным языком.