Поэт и историк Евгений Кривочуприн, Австро-Венгрия и Прага.

Май 2014 г. Прага. Дом командира местного драгунского полка в Брандисе над Эльбой = он же Замок последнего Императора Австро-Венгрии Карла I = его же Карла III = его же Карла IV - особые кулисы для разговоров об истории Карпатской Руси, о русинской и русской литературе... О забвении множества авторов, гордящихся своим русским языком и происхождением, об их современном переиздании и переписывании по новому их национальности... О человеческой трагедии в Одессе и цивилизационной трагедии в оценке кошмарного одесского преступления в СМИ и социальных сетях на Украине... О знаменитом русском эмигрантском кладбище в пражских Ольшанах, о делах в русской, русинской и украинской диаспоре в центральной Европе... О всеукраинских героях и кандидатах и туда и сюда Допе и Гепе и молчащей харьковской интеллигенции... Об интересном опыте недавней он-лайн конференции «Первая мировая война: карпаторусизм и политическое украинство» в Минске, если про он-лайн можно так сказать... О кандидатах на "Русскую премию - 2014" и лауреатах 10 лет минувших... Об устрицах в "президентском" французском магазине на Малой стране, об итальянских блюдах в чешском ресторане "Felicita" и щавеле, который нужно нарвать в замковом парке...

***

Колкая мжица* дробно ложится
Небом заплёванный полустанок
Вместилище призраков тысяч таранек,
Их грызёная плоть
В месяц травный лесной
Здесь мешалась с семечками и землёй.
А когда брови-тучи сердито нахмурены,
Полустанок затянут клубящимся куревом
И в тумане гремят, как последние спички,
Колёса опаздывающей электрички.
Ожиданием вытоптанный перрон
Нервно вздрагивает
Под бетонным ребром.
Дождь и злой холод
Непобедимы
Электричка со свистом
Проносится мимо,
Мокрым, мокрым
Отсвечивая стеклом.
Ни уйти, ни уехать, ни мимо пройти,
Где скрестились скрежещущие пути.
Каждый лист на пожухшей траве мне знаком,
Здесь за каждым столбом начинается дом.

*мелкий дождь, морось

Прага. Чешская Республика.	Поэт Евгений Скиф Кривочуприн.

***

Глава из книги Е.Кривочуприна «Надсянская Русь. Вырванные страницы» .

Перемышль конца XIX - начала XX вв. Общественная и культурная жизнь.

Русское возрождение края, начавшееся в Перемышле, в 1850-е 1860-е гг. окончательно перенеслось в более крупный и быстрее развивающийся Львов. Уже там, как выше говорилось, оно окончательно расслоилось на «твёрдо-русское» и «украино-руське» направления. Позже они получили не совсем правильные, но прочно укоренившиеся названия «русофилы» и «украинофилы».

Культурная и общественная жизнь Перемышля приобрела местечковый характер. Создававшиеся в городе общественные организации уже обслуживали узкоместные интересы Надсянья, не претендуя на большее. Но, тем не менее, общественная жизнь на "западных украинах земли руской"[1] не прекратилась. В 1869 году в городе была создана культурно-просветительская организация под названием «Русская беседа», и отпечатан её устав[2]. «Русская беседа» действовала до 1914 года непрерывно, ставя своей задачей поддерживать «твёрдо-русское» начало в Перемышльском крае. Мне практически не удалось найти сведений о её деятельности в первые десятилетия, и судить я могу лишь о позднем периоде ее деятельности - 1890-х - 1900-х гг., исходя из упоминаний во львовской периодике русофильского направления.

В 1900-е гг. «Русская беседа» проводила свои заседания на Рыночной площади, в доме 24. Вероятно, обществом издавалась и какая-то просветительская литература, но, к сожалению, у меня нет о ней сведений. Но двум её руководителям в предвоенное десятилетие – композитору Максиму Копко и историку Николаю Антоневичу я посвящу отдельную главу – они оба её вполне заслуживают.

В тесном сотрудничестве с «Русской беседой» действовало местное отделение союза имени Качковского. Его главная квартира располагалась на улице Водной. В состав его правления также входил Николай Антоневич, и, помимо него – Тереза Несторович, Михаил Шкорка, священники Николай Малиняк и Роман Прислопский[3]. Деятельность этих людей в Перемышле происходила в исключительно трудных условиях. До 50 (иногда называется более высокая цифра[4]) процентов населения города на тот момент составляли поляки, слышать не желавшие ни о какой Перемышльской Руси. Это преобладание было не только численным – за поляками стоял мощный административный аппарат Галиции, почти полностью польский, школа, суд.

Помимо этого, перемышльские русины, придерживавшиеся «твердо-русских» взглядов, подверглось мощному идеологическому натиску сторонников «украино-руського» направления. На тот момент это были уже больше чем партии – по сути речь шла о двух культурных общинах в рамках одного народа. Как и о чем, писали адепты этого движения – я упоминал в прошлой главе и еще немного скажу в следующей – на примерах одного их издания. Кружок сторонников «твёрдо-русской традиции» в Перемышле (и не только) оказался под сильнейшим давлением. Любое упоминание об общей корне великороссов и карпато-русинов вызывало ярость у «самостийников», любая трактовка истории и культуры, отличная от идеологии «Просьвіти» определялась как «здрада», и уж конечно совершенная «за московские рубли». Где уж тут было воспринять спокойно обзоры русской литературы, которые писала Наталия Нестерович для львовской газеты «Прикарпатская Русь», или обучение грамотности по изданным в Перемышле же «оучебникам русского языка» вместо одобренных «Просьвітой» «підручників україно-руської мови».

С Перемышлем второй половины XIX века оказывались связаны судьбы некоторых общественных и культурных деятелей, называвших себя галицко-русскими – и почти забытыми в нынешней Украины. Так, в городе некоторое время жила Клавдия Алексевич – писательница и общественный деятель, родом из лемков. Позднее она переехала во Львов, где основала «Общество русских дам» - организацию, существовавшую до 1939 года. В одной из гимназий Перемышля получал образование писатель и публицист Амвросий Полянский.

В 1900-е (возможно в начале 1910-х гг) в Перемышле стала выходить газета «твердо-русского направления» под названием «Русская земля». К сожалению, я нигде пока не нашел не то, что номеров это газеты, но даже ссылок на то, что они где-то сохранились. Может, однажды найдётся в каком-нибудь архиве, но особой надежды у меня нет. Ни поляки, ни украинские националисты, ни советская власть такие документы не жаловали. Вероятнее всего, этот источник утерян безвозвратно. Я даже не могу судить о тираже газеты или назвать имена ее сотрудников. Однако мне удалось разыскать важное свидетельство просветительской деятельности ее коллектива[5] – крошечную брошюрку под названием «Угорская Русь», изданную в Перемышле. Она представляла собой краткий пересказ работы буковинского общественного деятеля Григория Купчанко – однако важным является не столько содержание, сколько оформление. Она была помечена как «Библиотека «Русской Земли». Вероятно, «библиотека» не состояла из одной этой брошюры, были другие книжечки и оттиски подобного плана, но, к сожалению, у меня нет возможности разыскивать их в польских архивах. Предисловие к брошюре дает образчик использовавшимися перемышльскими «твердыми русскими» языка.

«Здавалося, що за кôлька десяток летъ не стане следа по русскихъ людяхъ за Карпатами, но Провидение вляло надежду и крепость въ груди угро-русского мужика, котрый станув в защиту своей русской православной веры и русской народности, котру ему азіяты-мадьяре со своими русскими яничарами-мадьяронами хотели выдерти»[6].

Как и везде, в Перемышле в 1900-е гг. существовали общественные организации не идейного, а вполне практического, бытового свойства – «общество русских ремесленников «Заря», общество «Союз», которое возглавляла дочь Максима Копко – Мария Копко и несколько других. Периодически проводило собрания местное «общество русских женщин». Вокруг этих обществ шла непрерывная борьба с «украинофилами». Судя по написанию – «русский» с двумя «с», а также извещениях об их деятельности в львовском «Галичанине», на 1900-е гг. их еще контролировали русофилы. Такая ситуация по-видимому сохранялась до 1914 года. Суть борьбы нередко сводилась к открытию украинофилами параллельных обществ и «переманиванию» туда участников. Но в некоторых случаях учреждением пробовали завладеть напрямую.

Особенно жаркая борьба развернулась вокруг «Института для рускіх девчат руско-католического обряда». Этот пансион был создан в 1881 году, был отпечатан его устав[7]. «Руско-католический» - то есть греко-католический идли униатский. Этот пансион являлся единственным, насколько мне известно, учебным заведением такого рода и там обучались дочери русинов Перемышля и всей округи, вне зависимости от идейных и культурных предпочтений их родителей. Если в чем-то и сходились сторонники «твердо-русского» и «русько-украиснкого» направления, так это в нежелании отдавать своих детей на воспитание к полякам. В 1888 заведение было переименован в «Руский институт для девчат» - с одной «с». В его управлении участвовали как «украинофилы» так и «русофилы». Характерный эпизод этой борьбы живо описан в львовском «Галичанине», в колонке областных новостей.

Эту заметку в львовскую газету прислал житель Перемышля, подписавшийся как «Сватъ». Речь шла о заседании попечителей перемышльского «института для руских девушек». Заседание, по его словам, было организовано местными активистами украинской партии с целью полностью «перехватить» руководством институтом. Приглашения сторонникам Русской Народной партии либо не высылались, либо были отосланы с запозданием, чтобы мало кто смог явится. В итоге, одним из немногих их представителей в зале оказался адвокат Кирилл Черлюнчакевич (о нем будет отдельный рассказ). Хотя активисты «украинского движения», иронично прозванные там «щенэвмэрлыки»[8] оказались в большинстве, Черлюнчакевич выступил с речью, защищая права своих отсутствовавших единомышленников. Поднялся страшный гул, на Черлюнчакевича обрушились с грубой бранью и нападками, на которую, как замечал Сват, тот отвечал, не теряя спокойствия и достоинства. Этот рассказ живо напомнил мне немного знакомые «университетские бои» 1990-х -2000-х гг. Не знаю, конечно, что именно произошло тогда в Перемышле и насколько верен рассказ, присланный Сватом – но современных «щенэвмэрлыков» мне приходилось видеть именно в этом качестве. И когда от людей в костюмах и при галстуках вдруг начинают идти волны агрессии и нетерпимости, причём в самых уродливых и вульгарных формах – впечатление самое тягостное.

В 1912 году украинофилам окончательно удалось взять верх и добиться переименования учреждения в «Украинский институт для девчат».

В разных частях Галичины борьба шла с переменным успехом, хотя как принято считать в исторической литературе, в рубежу 1900-х-1910-хх годов наметился явный перевес украинской партии - в доказательство приводятся итоги выборов в австрийский рейхстаг в 1913 году, где украинофилы одержали убедительную победу. В моем очерке вряд ли стоит отвлекаться на подробный анализ причин этого перевеса. Тем не менее, вкратце я выскажу свое мнение. Определяющим, по моему убеждению, был многовековой разрыв Червоной Руси с русским миром в целом, утрата того, что Дурново назвал в своей известной записке "живой связью". Ведь именно повседневная жизнь определяют развитие народа не меньше (а возможно, куда сильнее) традиций и мифов многовековой давности. А живые связи – социальные, экономические, личные у галичан были с польской Галицией, австрийской метрополией – по вполне объективным причинам. Кроме того, вековое давление ополячивания и окатоличивания, оставившее неизгладимые следы на духовном облике большинства галичан не мог быть уравновешено постоянной, живой связью с другими русскими землями. В таких условиях призывы защищать общерусский корень и общерусское единство находили все меньше и меньше реальных основ в повседневной жизни галицких русинов – корень этот был к тому времени сильно истончен. Живая еще в середине XIX века червонорусская традиция не поспевала за стремительно меняющимися реалиями жизни XX века – в силу непреоборимых геополитических обстоятельств. А утратившая связь с жизнью традиция и идея умирают. Конечно, сказывалось и то, что именно украинское течение получало поддержку от австрийских властей – в таких важных сферах, как образование, просвещение в частности. «Русофилов» в лучшем случае неохотно терпели.

Но в любом случае, в 1910-е гг. эта борьба была еще далеко не закончена и в людях, готовых отстаивать галицко-русскую традицию недостатка не было. Временный конец противоборству пришел извне – австрийские власти с началом Первой мировой войны закрыли все русские общества и газеты. Их имущество и помещения зачастую передавались сторонникам украинской партии – как это случилось со львовским Ставропигионом. О судьбе их участников – следующая глава.

[1] Так Перемышль и округа назывались в львовском «Слове».

[2] Полное название и библиографические данные таковы Уставъ товарищества «Русской бесѣды – Перемышль, 1869

[3] Все эти люди и общества регулярно упоминаются в центральной (львовской) периодике «русофильского» направления – в том же «Галичанине» среди прочих, в колонке посвященной другим городам Галиции

[4] См. например Dr. Walerjan Kramarz Ludnośc Przemyśla w latach 1521-1921 - Przemyśl, 1930

[5] Обнаружена в личном архиве Романа Мировича.

[6] Угорская Русь – Перемышль, 1914

[7] Устав товариства подъ именемъ: Бурса для девчатъ руско-католического обряда в Перемышле. З печатни руск. собора крылоса въ Перемышли – 1881

[8] Галичанин, 1899